Иван Павлов. Об этом ученом, пожалуй, слышали все. Некоторые же, не просто знают это имя, а и хорошо знакомы с его научной деятельностью. Ведь его достижения коснулись практической деятельности как медиков, так и педагогов с психологами. К тому же многие философы активно изучают его наследие. Все же, что такого революционного привнес в науку Павлов со своей собакой? Об этом и многом другом, читайте далее.

Немного биографии

Творческий путь выдающегося ученого начался в небольшой лаборатории в Санкт-Петербурге при клинике другого выдающегося ученого Боткина. Именно здесь Павлов ставил свои первые и сформулировал основополагающую для всей его последующей деятельности концепцию нервизма. Под этой категорией он понимал влияние центральной нервной системы на всю жизнедеятельность живого организма.

Диссертация ученого на соискание степени доктора медицинских наук была посвящена теме открытого им же нерва. Этот нерв влияет на работу сердца. Его наработки в этой области продвинули вперед изучение сердца и саморегуляции артериального давления. Эти малоизвестные достижения, хоть и являли собой немаловажные открытия, были лишь началом пути, в ходе которого были разработаны другие новаторские идеи.

Собака

Одним из самых интересующих ученых вопросов по части физиологии человека всегда был вопрос пищеварения. Ученые долго пытались выяснить, как протекает этот процесс, что заставляет пищу расщепляться на маленькие частицы и усваиваться организмом.

К моменту, когда Павлов занялся изучением этого вопроса, учеными уже был сделан ряд открытий, однако многое оставалось еще не изученным. Вся проблема заключалась в отсутствии эффективного метода изучения. Было практически невозможно проследить за полноценным ходом пищеварения в живом организме. Самыми популярными были опыты с животными, в ходе которых к поджелудочной железе крепилась трубка, которая позволяла следить за отделением желчи. Однако такой опыт давал очень мало информации. Также были сделаны попытки вшить животному трубку в проток поджелудочной железы, однако такие операции сопровождались воспалительными процессами, и от них ученые отказались.

Оба метода никак не удовлетворяли Павлова. Он хотел получить информацию о работе не одного отдельного органа, а всей системы в целом со всеми составляющими ее элементами. Также ученый хотел выяснить взаимосвязь реакций организма и условий окружающей среды. Именно поэтому он начал изучать самые обыкновенные реакции животного на внешние раздражители.

В 1879 году Павлов совершил свою знаменитую операцию, в ходе которой он проделал отверстие в поджелудочной железе собаки, и при этом не нарушил ее функционирование. Собака осталась живой и здоровой, а ученый имел возможность наблюдать за полным циклом процесса пищеварения.
Впоследствии в лаборатории ученого проводились и другие новаторские операции, в ходе которых подобные отверстия (фистулы) накладывались на желудок и кишечник животного. Также выводились наружу протоки слюнных желез животного.

Многочисленными удачными опытами Павлов доказал большое значение для процесса пищеварения нервной системы. Была продемонстрирована наглядно прямая взаимосвязь обеих систем.

Павлов до конца жизни был полон энергии и энтузиазма. Его стремление к познанию неизведанного оставалось с ним до самых последних его дней.

Этому человеку воздвигнуто немало памятников. В свое время достаточно было написать на постаменте: «Павлов», чтобы без лишних слов стало понятно, кто это. Сейчас уже не все помнят, что физиолог Иван Петрович Павлов (1849 – 1936) – создатель учения о высшей нервной деятельности, автор классических трудов по физиологии кровообращения и пищеварения и первый русский лауреат Нобелевской премии, полученной за исследование механизмов пищеварения.

Зато его знаменитые эксперименты на собаках помнят, наверное, все. Недаром на эту тему существует немало анекдотов и карикатур – как в России, так и за рубежом. Собаку Павлова вспоминают каждый раз, когда заходит речь об инстинктах.

Уже в 1890 году Павлов занимался своими экспериментами на собаках. С помощью хирургических методов он выводил концы пищевода подопытных собак наружу. Когда собака принималась есть, пища не попадала в ее желудок, но из созданной фистулы выделялся желудочный сок.

Эксперименты со временем усложнялись, Павлов приучал собак реагировать на внешние раздражители, например на звонок колокольчика, оповещающий о том, что сейчас будет еда, тем самым вырабатывая условный рефлекс - сначала звонок, потом еда. И собаки, еще не видя еды, начинали выделять желудочный сок из фистул.

Карикатуристы впоследствии придумали немало забавных историй о том, как на выделение желудочного сока мог бы повлиять посторонний звонок. Например, от разносчика пиццы:

Или как аналогичным образом собаки должны были реагировать на включение лампочки:

Особо подчеркивалось то, что с кошками такие эксперименты были бы невозможны:

Или даже привели бы к обратному эффекту:

Но считали, что встреча между собакой Павлова и пресловутым котом Шрёдингера закончилась бы печально:

Другие, наоборот, полагали, что танец испортил бы всю чистоту экспериментов Павлова, и ему пришлось бы убить такую собаку, которая танцует вместо того, чтобы исправно выделять желудочный сок:

Также предполагали, что и сам Павлов в соответствии со своей теорией мог бы реагировать сходным образом на внешние раздражители, только для собак это была еда, а для ученого или другого человека что-нибудь иное:

На Западе еще иногда любят сопоставить исследования Павлова и Фрейда, причудливым образом смешивая рефлексы и подсознание воедино:

И, конечно, существует немало шуток на тему того, что у собак к академику Павлову есть вполне обоснованные претензии.

На самом же деле Павлов старался бережно относиться к собакам, не причинять им излишних страданий. Собаки доверяли ему и сами приходили ложиться на операционный стол. «Когда я приступаю к опыту, – писал Павлов, – связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжелое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу и разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрек, что грубою невежественною рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но это переношу в интересах истины и пользы людям».

В конце жизни Павлов настоял на установке знаменитого «Памятника собаке», расположенного ныне в Санкт-Петербурге на территории парка Института экспериментальной медицины Российской Академии медицинских наук на Аптекарском острове. Этот монумент был создан в 1935 году скульптором И.Ф. Беспаловым. На памятнике среди прочих приведены и такие слова Павлова: "Пусть собака, помощник и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства".

Самому же Павлову с памятниками ему лично повезло меньше. Из-за его критики существующего строя первые памятники Павлову появились только через несколько лет после его смерти. К столетию со дня рождения Ивана Павлова в 1948 году был установлен памятник в Рязани. Причем искусствоведы полагают, что скульптору досталась заготовка для очередного памятника вождю, к которой в итоге пришлось приделать голову академика.

На памятнике, который был установлен в 1951 году на территории Института физиологии АН СССР в поселке Колтуши под Ленинградом, ученый был изображен вместе с одной из своих собак.
Памятник в Туле, который был установлен перед входом в больницу скорой помощи им. Семашко, вскоре оказался без таблички, поясняющей, кто стоит на постаменте. На протяжении десятилетий что с ним только не происходило! - и бывал он облит белой краской, закидан мусором, отламывали ему нос и бороду. А в один прекрасный день просто срезали голову до самых плеч... По случаю визита разных высокопоставленных лиц и иностранных делегаций памятник Павлову то реставрировали и покрывали серебрянкой, то, наоборот, стремились убрать с глаз долой. Наконец, вынесли решение о сносе – но памятник пока устоял.

Сходная судьба была и у памятника ученому, что был установлен в латвийском городе Кемери близ знаменитого санатория. Также облитый краской и с отбитым носом он до сих пор восседает как печальное напоминание о былой научной славе. Души ли убиенных собак так распорядились, или просто человеку свойственно забывать о том, что без исследований Павлова наука и медицина не достигли бы в то время своих высот, и многие больные не были бы исцелены ни тогда, ни, возможно, и сейчас.

В 2004 году был открыт новый памятник Павлову в Санкт-Петербурге. Есть памятники Ивану Павлову в Светлогорске Калининградской области, в Уфе, в эстонском Тарту. В Сочи в санатории "Заполярье" и в Павлово под Санкт-Петербургом Павлов вместе с собакой - имя ученого продолжает оставаться в памяти потомков. Его именем названы
станция метро и площадь в Праге (Чешская Республика), улицы в чешских городах Оломоуц, Карловы Вары, Зноймо, Крнов и Фридэк-Мистэк (Моравскосилезский край).
И, конечно, он навсегда останется героем народного фольклора. И по сей день существует высказывание «спасибо Павлову и его псам», когда что-то сделано рефлекторно, на «автопилоте».

Раиса Смолик

текст: Светлана Морозова

Собаки Павлова

Во дворе дома 12 по улице Академика Павлова стоит известный всем жителям Санкт-Петербурга памятник собаке – верному другу человека и безымянной жертве науки. Он был установлен на территории Института экспериментальной медицины (ныне Санкт-Пе-тербургский Государственный Медицинский Университет) по инициативе Ивана Петровича Павлова, лично разработавшего проект.

Первые опыты над собаками Иван Павлов провел еще студентом Санкт-Петер-бургского университета. Его исследования физиологии кровообращения были отмечены золотой медалью. Но может быть, куда важнее то, что блестящие хирургические навыки Ивана Петровича в дальнейшем не раз сохраняли жизнь подопытным животным.

Большинство экспериментов, принесших русскому ученому мировую известность, были проведены в физиологической лаборатории Института экспериментальной медицины. Заведовать ею Павлов начал в 1891 году. Лаборатория рас-полагалась в деревянном здании на Аптекарском острове. Одна комната использовалась как операционная, во второй проводили опыты, в третьей содержали собак.

Павлов всегда старался улучшить не только оснащение лабораторий, но и условия содержания животных. В 1892 году на деньги, пожертвованные институту Альфредом Нобелем (за успешную борьбу со вспышкой холеры), построили двухэтажное здание лаборатории с операционной и клиникой для выхаживания собак. По воспоминаниям современника, лаборатория выглядела скромно: «асфальтовый пол, потертая, истрепанная обстановка, аппаратура, по большей части кус-тарная, собственного производства. Ничто не указывало на то, что ты находишься в том месте, где происходит жизнь и работа известного ученого, признанного всем миром».

Наверное, следует уточнить: научным миром. На рубеже XIX–XX веков идея опытов над животными и пользы этого для человека была совсем не очевидна широкой пуб-лике. Но люди, понимавшие значение науки были, и в 1910 году на деньги Леденцовского общест-ва, созданного для поддержки исследований русских ученых, построили очередную лабораторию. Здание окрестили «Башней молчания»: его стены были сделаны из звукопоглощающих материалов, а воздействия экспериментатора на подопытное животное осуществлялось посредством воздушных или электрических проводов. Наверное, на обывательский взгляд это выглядело странно – настоящее царство собак, по большей части овчарок.

Так или иначе, достижения науки постепенно проникали в массы. С 1898 года в Институте экспериментальной медицины работала «фабрика желудочного сока». Этот препарат пользовался спросом в аптеках Санкт-Петербурга, его широко использовали при лечении болезней пищеварительной системы. Постепенно средство завоевало российский рынок: в 1914 году выпускали уже более 15 000 флаконов, часть экспортировали за рубеж.

В 1904 году за опыты в области физиологии пищеварения И.П. Пав-лов получил Но-бе-левскую премию. Но в начале 1900-х годов тематика исследований резко изменилась – ученый стал нтересоваться условными рефлексами. Начало этому положил многократно описанный случай: однажды Иван Петрович заметил, что у собак начинает течь слюна, едва они заслышат шаги разносящего корм служителя, даже если время кормления еще не наступило.

Где было сделано это наблюдение? Может быть, во флигеле для содержания собак, построенном при лаборатории физиологии Военно-медицинской академии? В 1896 году Павлов получил место профессора в академии. Бюджет лаборатории был невелик, и Иван Петрович из собственных средств выплачивал жалованье служителям, приобретал новых собак и еду для подопытных животных.

Это был передовой край биологической науки, и многие вопросы приходилось решать впервые. Например, содержание животных. В 1899 году собаки лаборатории Военно-медицинской академии вдруг стали погибать. Виной было чрезмерное увлечение одного сотрудника борьбой с микробами. В том, что собаки стали умирать значительно чаще, Павлов долгое время винил работников, считая, что они пренебрегают стерильностью во время операций. Но вскрытие погибшего пса показало следы отравления ртутью. Позже выяснилось, что старательный сотрудник, борясь с инфекциями, обливал стены и пол в клетках раствором хлорида ртути. Собаки облизывали стены, и сулема попадала в их организм, отравляя его.

В 1904 году началось строительство нового здания Физиологического института Военно-медицинской академии. Институтская лаборатория стала одной из лучших в Европе. Часть помещений, операционные, перевязочная и клиника для оперированных животных находились в бельэтаже. На втором этаже – лаборатории, аудитории, кабинет профессора. Во дворе построили виварий, где содержали собак.

В 1907 году Павлов был избран академиком Российской академии наук. Основным направлением его исследований оставались условные рефлексы, а затем высшая нервная деятельность животных. Позже на базе руководимой Иваном Петровичем лабора-тории был основан Институт физиологии АН СССР. В 1920-е годы к нему добавилась биологическая станция в Колтушах (ныне Павлово, пригород Санкт-Петербурга), где Павлов и его сотрудники проводили многочисленные опыты над собаками и обезьянами.

События истории затрагивают не только людей. После 1917 года финансирование всех научных исследований резко сократилось. Не было денег на корм для животных, и во время голода 1920–1921 годов в павловских лабораториях почти не осталось собак. Это было время, когда сам академик Павлов и его сотрудники на лужайках Института экспериментальной медицины выращивали картошку.

Побывавший в 1920 году в Петрограде отец научной фантастики ХХ века Герберт Уэллс вспоминал: «Я видел… лауреата Нобелевской премии Павлова… У них нет новой аппаратуры, не хватает писчей бумаги, лаборатории не отапливаются. Удивительно, что они вообще что-то делают. И все же они успешно работают; Павлов проводит поразительные по своему размаху и виртуозности исследования высшей нервной деятельности животных...». Уэллс понимал в предмете – он сам был автором учебников по биологии.

Работу Павлова осложняли не только крутые повороты российской истории. 23 сентября 1924 года в Ленинграде случилось сильное наводнение. Когда сотрудники Павлова проникли в виварии и лаборатории, где содержалось около 100 собак, клетки были на 2/3 затоплены. Вытаскивая животных, их с головой окунали в воду. Перепуганные псы сопротивлялись... К счастью, почти всех собак тогда удалось спасти.

Собаки – очень специфический «материал» для опытов. Между исследователем и подопытным псом неизбежно возникают особенные отношения, которые нельзя свести к отношениям объекта и субъекта холодного эксперимента. Павлов лучше других знал, что после операции на головном мозге собака проживет 2–3 месяца, в лучшем случае не более 1,5–2 лет. И все же Иван Петрович переживал, если пес долго восстанавливался после операции, температурил... Зачем делать это, если животное все равно умрет?

«Когда я приступаю к опыту, – писал Павлов, – связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжелое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу и разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрек, что грубою невежественною рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но это переношу в интересах истины и пользы людям».

Сотрудники Павлова вспоминали, что Иван Петрович, в жизни не отличавшийся легким характером, относился к животным неизменно тепло и ласково. И собаки отвечали ему взаимностью. Непросто это себе представить, но, бывало, что они сами ложились на операционный стол. Одного пса ученый выдрессировал так, что тот без всякой анестезии неподвижно лежал во время операции.

Павлов старался все контролировать лично – присутствовал при опытах, часами сидел и наблюдал за прооперированным псом. Часто академик снимал и ставил в станок собак.

Кстати, собака получала кличку лишь после того, как Павлов, проведя опыты, понимал особенности ее поведения. Ученый доказал, что среди собак тоже встречаются обладатели различных темпераментов – холерики, меланхолики, флегматики и сангвиники.

В станках и на операционных столах лабораторий побывали тысячи собак. Сотни их прошли через руки самого ученого. И во время каждого эксперимента Иван Петрович делал все возможное, чтобы облегчить участь животного.

Любовь Павлова к собакам стала широко известна. Жена ученого С.В. Карчевская вспоминала об их поездке в Кембридж: «Когда мы стали выходить из зала, на хорах поднялся шум, и мы услышали возгласы: «Павлов, Павлов!» На веревочке с хор спустилась игрушечная собачка с привязанными к животу фистульными трубками совершенно так, как это делал Иван Петрович при своих операциях. Он взял в руки собачку и с недоумением стал ее рассматривать. Тогда раздался дружный хохот и гром аплодисментов».

– участь «мучеников науки» не обошла стороной и собак. Причем именно собака со своей доверчивой и преданной собачьей дружбой к человеку вызывает здесь особое сочувствие. Из науки быстро перекочевав в фольклор, искусство и повседневную жизнь, выражение «собака Павлова» недаром стало символом безмолвной жертвы жестоких и бесчеловечных экспериментов.

Об этом авторитетнейшем ученом сложилось множество легенд. Ходят слухи, будто бы Иван Петрович Павлов замучил не только своих подопытных собак, но и всех своих коллег и сотрудников, ибо был очень дотошным и требовательным в отношении всего происходящего.

Отбрасывая шутки в сторону, вспомнить и о заслугах Павлова: именно он заложил фундамент в учении о высшей нервной деятельности, крупнейшую физиологическую школу и получил Нобелевскую в области медицины и физиологии «за работу по физиологии пищеварения».

Несчастные , истекающие слюной, с перерезанными пищеводами и фистулами – что поделать, если одно упоминание Павлова и его собак единогласно вызывает столь мрачные ассоциации у простого обывателя, и образ милейшего Ивана Петровича «запятнан» таким стойким молчаливым осуждением со стороны сердобольных кухарок. Величайший физиолог не был ни садистом, ни живодером, хотя его подопытных вполне можно назвать и героями, и жертвами, и даже в некотором смысле сотрудниками ученого (разумеется, подчиненными). При этом бесцельное и изощренное издевательство над невинными совершенно не стоит смешивать с научной работой Павлова. Результаты опытов идут на улучшение качества и спасение жизней тех самых обывателей, со столь напрасной укоризной взирающих на бессмертные труды ученого.

Кстати, Павлов был не первым, кто резал собак. «Друзей человека» посылал на заклание еще Гиппократ – ради науки, конечно, не просто так. Хотя эти опыты «отца медицины» в школьные учебники не попали. А вот эксперименты Павлова по изучению условно-рефлекторной деятельности в учебники не только попали, но и в большинстве случаев наглядно проиллюстрированы. Теперь каждый школьник знает, как сильно собаки «привязываются» к определенным условиям питания, которыми обычно сопровождалось их кормление.

И.П. Павлов вовсе не был бессердечным. Напротив, к собакам он испытывал естественную и делал все возможное, желая свести к минимуму их . Он не только лечил животных после опытов, но и не бросал на произвол судьбы «пенсионеров». Даже в период сильного наводнения в Ленинграде собак не бросили. Так, состарившиеся собаки еще долго жили «под крылом» ученого, получая свой заслуженный паек, и многие из них умерли естественной смертью.

Собаки ученого и доверяли ему. И Иван Петрович тоже очень уважал собак. В знак безмерного признания и уважения Павлов заказал даже – «Неизвестной собаке от благодарного человечества», который стоит теперь в Петербурге возле здания Института экспериментальной медицины. Этот памятник руки скульптора И.Ф. Беспалова 1935 года достойным образом увековечивает память о самоотверженных коллегах ученого.

Человек может иметь самое смутное представление о кинологии, но словосочетание «собака Павлова» слышал каждый. Конечно, речь идет не о конкретном псе, а о тысячи собак, отдавших свои жизни на благо человечества. Говорить о гуманизме и этической стороне вопроса можно бесконечно. Однако факт остается фактом: научная исследовательская деятельность академика Павлова по сей день служит фундаментом, на который опираются тысячи врачей. Благодаря жестоким и вызывающим негодование опытам Павлова с собаками, спасены миллионы жизней. Многие сегодняшние методики лечения основаны на данных, полученных Иваном Петровичем.

Сам Павлов, несмотря на сложившееся мнение о его деятельности, животных любил, а собаками восхищался, называя их совершенными созданиями. Он часто писал, что глубоко скорбит о каждой жизни, которую пришлось отнять в ходе экспериментов. Всегда старался максимально облегчить страдания животных, и прибегал к усыплению только в случаях, когда проведенные манипуляции не отставляли собаке шансов на нормальное существование без боли. Сегодня выражение «собака Павлова» часто упоминают в контексте садизма, издевательств и жестокости. Но современники Ивана Петровича, напротив, недоумевали, зачем академик тратит столько душевных и физических сил, выхаживая лабораторных животных: «Этот все равно умрет черед год максимум, усыпить бы. Так нет, он его кормить собирается задарма».

Финансирования практически не было. Скудные пожертвования не окупали расходов: лаборатории крошечные, оборудование кустарное, плата работникам – из жалования Павлова. Но собаки редко в чем-либо нуждались: создатель науки о ВНД на собственные средства строил вольеры и закупал еду.

Интересно, что нервная система пленила Ивана Петровича своей недостижимой сложностью не сразу: первые десять лет опытов были направлены на изучение пищеварительного тракта. Реакция собаки Павлова, которая послужила толчком к началу работы по изучению ВНД, была открыта случайно: академик заметил, что у животных начинает выделяться слюна еще до того, как они получат пищу. Собаки реагировали подобным образом на грохот посуды и человека, в чьи обязанности входило кормление: при звуке его голоса запускались механизмы, ответственные за выработку желудочного сока и подготовки организма к приему пищи.

Зная о том, что животное не способно мечтать и представлять себе будущее, рефлекс собак Павлова крайне заинтересовал. Он провел ряд экспериментов, в ходе которых доказал, что все рефлексы животных делятся на условные и безусловные. К безусловным рефлексам Павлов отнес врожденные рефлексы, не требующие наличия опыта, наследуемые: сосательный, глотательный и т.д. Кроме того, опыты Павлова с собакой помогли понять, в каком отделе мозга возникает сигнал о запуске того или иного рефлекса, что дало толчок развитию нейрохирургии и другим областям медицины.

К условным рефлексам Павлов отнес те реакции, которые организм вырабатывает в связи с изменениями окружающей среды, полученным знаниям и т.п. И если безусловные рефлексы у здорового человека «вечны» и «нестираемы», то условные могут быть потеряны «за ненадобностью», если ситуация, на которую выработан рефлекс, не повторяется. Самый известный опыт в этом направлении сегодня называют условным рефлексом собаки Павлова: та самая лампочка, в момент включения которой у животных начинала выделяться слюна.

В наши дни опыт кажется невероятно простым: лампочка загорается – собака получает лакомство – выделяется слюна. Повторяем несколько раз, исключаем лакомство. Эффект достигнут: выработан условный рефлекс на свет лампочки (выделение слюны), который запускается даже при отсутствии пищевого поощрения. Сегодня реакция собаки Павлова понятна любому опытному владельцу собак, однако такая прозрачность психологии этих животных появилась именно после экспериментов Ивана Петровича. Мы используем эффект собаки Павлова ежедневно, когда просим любимца сесть, подойти или принести игрушку. Эффект собаки Павлова в быту – это банальная дрессура: сидеть – собака села и получила поощрение. Через несколько занятий у питомца вырабатывается условный рефлекс на голосовую команду, и пищевое поощрение теперь не требуется или требуется лишь иногда, как напоминание (команда – та же лампочка). Владелец, который понимает, как на практике использовать рефлекс собаки Павлова, никогда не испытывает сложностей с воспитанием питомца: не нарушай связи, давай лакомство в момент выполнения команды и не секундой позже, и любой урок будет усвоен в минимально короткий срок. И, конечно, нельзя забывать о том, что условные рефлексы постепенно «удаляются» из памяти, а потому необходимо повторение (тренировки на прогулке и т.д.).

Через пару десятков лет после смерти первого российского нобелевского лауреата никто и не вспомнит, как звали собак Павлова, и сколько их было. Но методики дрессировки по сей день основываются на условных и безусловных рефлексах, открытых и изученных Иваном Петровичев. Невозможно дать собаке лакомство в момент выполнения команды? Выработаем другой рефлекс: лакомство – щелчок. Теперь собака вместо лакомства реагирует на щелчок кликера – проблема дистанционного управления решена. Что-то не заладилось? Вспомним про другое открытие Павлова – типах ВНД (сангвиники, холерики, флегматики и меланхолики). Учтя особенности того или иного типа нервной системы, легко подобрать ключик к самому «необучаемому» питомцу.

Но, конечно, собаки Павлова страдали не во имя кинологии. Иван Петрович изучал нервную систему ради людей, которые и сегодня, благодаря его открытиям, восстанавливаются после тяжелейших травм, живут с серьезными расстройствами ЦНС, борются с психическими недугами. На основе открытий великого ученого разработаны сотни методов терапии самых различных недугов, от соматических нарушений до опухолей мозга.

Иван Петрович был поистине великим человеком, гением хирургии, самоотверженным ученым и неутомимым экспериментатором. В память о нем и о животных, послуживших человечеству, названо более полусотни объектов только на территории России и стран бывшего СССР: памятник собаке Павлова в Санкт-Петербурге, Рязани, Армавире, Киеве, улицы в Волгограде, Омске, Рязани, Туле и других городах, шесть институтов – перечислять можно очень долго. Лабораторных животных жаль, очень. Но страдали они не напрасно. Сегодня существуют разработки, которые в скором будущем позволят отказаться от опытов над животными. В эпоху Павлова других способов найти метод лечения того или иного недуга просто не было.